Колчакия - Униформологический портерт Унгерна

Эволюция костюма самого Унгерна заслуживает специального рассмотрения. На протяжении 1918 и большей части 1919 гг. семеновский начдив продолжал носить казачий офицерский мундир. По свидетельству очевидцев, барон прилагал максимум усилий к обмундированию и экипировке чинов вверенных ему частей, в то время как сам, по словам начальника Маньчжурской Сводной дивизии генерал-лейтенанта В.А. Кислицына, «ходил в рваных, заплатанных шароварах и старой шинели» 1 .

16 августа 1919 г. Унгерн в Харбине сочетался браком с китайской принцессой из рода Чжанкуй (династии Цин), в крещении получившей имя Елены Павловны. Бракосочетание происходило по православному обряду, хотя сам Унгерн формально оставался лютеранином. Брак был чисто политическим – помимо прочего, он принес эстляндскому барону титул «вана» (князя второй степени), поднесенный даурским «Всемонгольским» правительством князя Нэйсе-гэгэна 2 , а также внешнее отличие этого ранга – красно-вишневый халат-дээл. Унгерн превратил его в своеобразный «русско-восточный мундир» и носил с генеральскими погонами (звание генерал-майора было ему присвоено Атаманом Г.М. Семеновым в ноябре 1918 г.), красным поясом-кушаком и орденом Св. Георгия на груди. Корреспондент одной из американских газет А. Гайнер, посетивший Даурию примерно в сентябре 1919 г., так описывал свою встречу с Унгерном: «Передо мной предстала странная картина. Прямо на письменном столе сидел человек с длинными рыжеватыми усами и маленькой острой бородкой, с шелковой монгольской шапочкой на голове и в национальном монгольском платье. На плечах у него были золотые погоны русского генерала с буквами «А.С.», что означало «Атаман Семенов». Оригинальная внешность барона озадачила меня, что не ускользнуло от его внимания. Он повернулся ко мне и казал, смеясь: «Мой костюм показался Вам необычным? В нем нет ничего удивительного. Большая часть моих всадников – буряты и монголы, им нравится, что я ношу их одежду»». 3 22 сентября 1919 г. последовало производство Унгерна в генерал-лейтенанты, а подчиненные ему части переформировывались в Азиатскую конную дивизию. Новые погоны барон, по всей видимости, так и не надел – на всех имеющихся фотографиях он запечатлен в своих прежних – генерал-майорских.

Поход в Монголию, начавшийся 2 октября 1920 г., положил начало последнему «превращению» начальника Азиатской дивизии. Согласно воспоминаниям офицера его отряда Голубева, в лагере на р. Керулен (откуда начинались первые два штурма Урги и куда части дивизии отступили после постигших их неудач), «сам Унгерн, нельзя сказать, чтобы многим лучше был одет своих всадников. Серая офицерская шинель на меху до половины, с обожженными полами, на голове грязная, когда-то белая папаха, на ногах сапоги, а иногда меховые. В походах он также промерзал до костей, и на стоянках его можно было часто видеть скорчившимся у костра, без палатки, где он разогревал застывшие члены. Вообще, он совершенно не следил за собой. Можно с уверенностью сказать, что… белье он менял только уже тогда, когда от него оставались одни лохмотья. Стирать же белье никогда не отдавал». 4 Схожее по содержанию свидетельство офицера-оренбуржца С.Е. Хитуна относиться к моменту взятия предместья Урги – Маймачена: «всадник в белой папахе и на белой лошади подскакал к костру, спешился и подошел к нам. Это был высокий, худощавый, но широкоплечий человек в грязном полушубке без погон, но с офицерским Георгием на груди… Он был без оружия. На его руке висел ташур – бамбуковая палка, употребляемая монголами, погонщиками верблюдов. На поясе висели две гранаты». 5 Общий портрет дополняют следующие детали: в качестве головного убора Унгерн в холодное время носил белую папаху, в теплое – офицерскую фуражку защитного цвета с мягкой тульей; обувался в кавалерийские сапоги-бурки. 6

Приведенным выше свидетельствам отчасти противоречат воспоминания ургинского жителя Д.П. Першина, который встретился с Унгерном 8 февраля 1921 г. – на пятый день после освобождения столицы Халхи от китайцев – в Маймачене: «Перед нами стоит довольно высокая, худощавая фигура в короткой кофте монгольского покроя, довольно замызганной вишнево-красного цвета. С Георгием в петлице и белыми генеральскими погонами (любопытное разночтение: упоминавшийся выше Гайнер говорит о золотых погонах – А.К.) на плечах. Одеяние странное, если не сказать более». 7 Кстати, по свидетельству того же Д.П. Першина, именно в таком виде барон демонстративно въехал на улицы осажденной Урги после второго неудачного штурма города в январе 1921 г. Таким же увидел барона мобилизованный в дивизию после успешного штурма Урги Д.Д. Алешин: «На нем была грязная папаха, короткий, шелковый, китайский жакет вишнево-красного цвета, синие военные штаны и высокие бурятские сапоги для верховой езды. В правой руке он держал свой знаменитый бамбуковый хлыст, другого оружия у него не было». 8

Освобождение Урги 3 февраля 1921 г., и последовавшее за этим 26 февраля торжественное восстановление прежней халхасской теократии, поставили Унгерна и его соратников в один ряд с величайшими национальными героями Монголии. Соответствующий указ был подписан и оглашен VIII Богдо-гэгеном в монастыре Узун-хурэ. Он гласил: «Я, Джебцун Дамба Хутухта, лама Внешней Монголии, был возведен на трон, и по велению неба, по тройственному соглашению Монголии, Китая и России, страна наша управлялась самостоятельно. Неожиданно, вследствие насилия и неподобающих действий со стороны революционных китайских чиновников, солдат и офицеров, страна наша подверглась разным стеснениям. Но благодаря молитвам ламы, обладающего тремя сокровищами, объявились знаменитые генералы-военачальники, которые уничтожили коварного врага, взяли под свою охрану Ургу и восстановили прежнюю власть, почему они заслуживают великого почитания и высокой награды». 9

Унгерн возводился в ранг потомственного князя Дархан-Хошой Цин-вана – высший ханский титул, доступный лишь чингизидам по крови – с присвоением звания «Возродивший государство великий батор, генерал Чжан-чжин» (в другом переводе – «Дающий развитие государству великий батор, командующий»). В соответствии с новым рангом, он получал четыре высших привилегии: иметь паланкин зеленого цвета, носить одежду и обувь желтого цвета, иметь желтые поводья на лошади и вставлять в головной убор трехочковое павлинье перо «отго». 10 Несмотря на экзотичность, в глазах посвященных костюм этот был преисполнен глубокого смысла, символизируя три степени земного могущества. Желтый цвет в этой системе олицетворял солнце, его жизненную силу, зеленый – землю, пробуждающуюся весной степь. Три очка в радужных перьях означали третью степень земного могущества – власть, имеющую третий глаз, чтобы читать сокровенное в душах людей, рубиновый шарик принадлежал титулу цин-вана.

Впервые в новом наряде – островерхой монгольской ханской шапке с рубиновым шариком цин-вана и павлиньим пером, желтых сапогах-гутулах и халате-дээл червонно-золотой парчи – Унгерн появился на коронации Богдо-гэгена, состоявшейся 26 февраля 1921 г. в Урге. Причем его подчиненные оставили существенно отличающиеся описания «преображения» своего командира. Так, комендант Азиатской дивизии Н.Н. Князев вспоминал, что Унгерн «сделался первым ханом страны и удостоился почетных отличий (алый с золотом ханский тарлык, желтая курма, поводья и прочее). Генерал Резухин награжден был саном цин-вана (князя 1-й степени) и соответствующими почетными отличиями (желтый тарлык, но курма и поводья зеленые)». Во время коронации он был «наряжен в ярко-желтый тарлык (халат) и в две одетые одна на другую почетные курмы (куртки), на голове его красовалась ханская шапочка. Поводья лошади и вальтрап под седлом были строго установленного для особы столь высокого сана образца и цвета». 11 Адъютант Унгерна есаул А.С. Макеев передал настроение всеобщего удивления при первом подобном появлении начальника дивизии: «Вид его был необычен. Барон был одет в монгольское княжеское платье, в шапочке с пером и сидел на прекрасном степняке, поводья у которого были желтые – знак высшего княжеского чина всадника. Фигура Унгерна, так близко знакомая всем, всегда одетая в простую форму, сейчас напоминала разноцветного попугая и невольно вызывала у всех улыбку. Барон и сам был смущен непривычным нарядом, но старался не показать вида». 12 Это же чувство недоумения сквозит у простого офицера-даурца К.И. Лаврентьева: «Одеяние на нем было действительно необычное: что-то золотисто-алое, с шапкой, украшенной лентами, с какими-то один на другом халатами и курмами одна ниже другой». 13 Наконец, любопытную деталь добавляет М.Г. Торновский: «Генерал Унгерн выехал из монастыря на новом белом коне, в ярко-желтом меховом тарлыке, в собольей монгольской шапке, увенчанной кроваво-красным шариком – знак княжеского достоинства высшей степени. С этого дня до смерти Унгерн не расставался с тарлыком». 14

Как и прежний, новый халат Унгерн в дальнейшем носил с генеральскими погонами и орденом Св. Георгия. Позднее, уже во время допроса 27 августа 1921 г. в штабе Экспедиционного корпуса, барон, не вдаваясь в недоступные для профанов подробности, пояснял, что «костюм монгольского князя – шелковый халат – носил, чтобы быть на далеком расстоянии видным войску. Привлечь этим костюмом симпатии монгольского населения цели не имел». 15 Именно таким его и запомнил один из красных командиров В.Я. Зазубрин: «Режет глаза белый офицерский Георгий, генеральские погоны. Халат яркий, золотистый, лиловый кушак из материи. Острыми концами гнутся мягкие монгольские сапоги». 16

Об этой же детали – синем монгольском поясе-кушаке – упоминает и Ф. Оссендовский. 17 На походе же Унгерн продолжал носить старую офицерскую фуражку (по легенде – с серебряным изображением соединенных российского двуглавого орла и китайского дракона, хотя на последних фотографиях, сделанных в плену, на его фуражке со сломанным козырьком не просматривается вообще никакой кокарды. Причину непрезентабельного вида головного убора объясняет Н.Н. Князев: после того, как мятеж в Азиатской дивизии сделался очевидным фактом, барон пробился в расположение Монгольского дивизиона, где «соскочив со взмыленной лошади, он с рычанием сорвал фуражку и стал топтать ее ногами» 18 ). Вообще же, на всех фотографиях, сделанных в плену, он запечатлен в одном халате, без пояса, в защитной фуражке и мягких монгольских ичигах.

Халат Унгерна, расстрелянного по приговору Чрезвычайного революционного трибунала 15 сентября 1921 г. в Новониколаевске, в настоящее время хранится в фондах Центрального музея вооруженных сил. Однако, существует любопытная информация о другом «мундире», хранящемся в фондах Минусинского краеведческого музея. В музей он был передан 30 сентября 1921 г. видным партизанским деятелем П.Е. Щетинкиным через Минусинский уездный исполком, о чем сохранились соответствующие документы. В описании журналистки Н. Калеменевой, это «какой-то странный жилет, запахивающийся, как монгольский халат – слева направо. Небольшой воротник-стойка, очень глубокие проймы для рук. По бокам слева и справа из желтого шнура сделаны навесные петли, застегивающиеся на выпуклые круглые пуговицы. На погонах таким же шнуром выложен зигзаг и пришито несколько металлических звезд… Вспомнилась фотография барона… На ней он заснят в этом странном жилете, одетом поверх то ли гимнастерки, то ли кителя. Видимо, он так и носил его – в сочетании с традиционной военной формой Российской армии». 19 Составители уникального сборника «Барон Унгерн в документах и мемуарах» именуют этот предмет гардероба барона «летним мундиром». Это же отчасти подтверждается свидетельством Н.Н. Князева, относящимся к 17 августа 1921 г. (перевал Модонкуль): «…Я отчетливо и теперь вижу барона таким, каким он сидел тогда, на пригорке, у костра, откуда ему легко было наблюдать весь лагерь. Помню белый крестик на засаленной гимнастерке и зеленые нашивные погоны с вензелем «А.С.». 20

Кислицын В.А. В огне гражданской войны. Харбин., 1936. С.101.
Нэйсе-гэгэн избран главой правительства Великой Монголии на съезде 25.02 - 06.03.1919 г. делегатов всех населенных монголами областей, за исключением Халхи.
Цит. по: Юзефович Л.А. Самодержец пустыни. (Феномен судьбы барона Р.Ф. Унгерн-Штернберга). М., 1993. С.48.
Голубев. Воспоминания// Барон Унгерн в документах и мемуарах. М., 2004. С.532.
Хитун С.Е. Дворянские поросята// Барон Унгерн в документах и мемуарах. М., 2004. С.589.
Першин Д.П. Барон Унгерн, Урга и Алтан-Булак. (Записки очевидца о смутном времени во Внешней (Халхаской) Монголии в первой трети ХХ века). Самара, 1999. С.100, 126; Корольков Ю.М. Давным-давно// Корольков Ю.М. Кио ку мицу! Мн.: Беларусь, 1986. Электронная публикация. (militera.lib.ru/prose/russian/korolkov/index.html).
Першин Д.П. Указ. Соч. С.124.
Алешин Д.Д. Азиатская Одиссея// Барон Унгерн в документах и мемуарах. М., 2004. С.417.
Цит. по: Корольков Ю.М. Указ. соч. Электронная публикация.
Юзефович Л.А. Указ. соч. С.121; Ломакина И.И. Грозные Махакалы Востока. М., 2003. С.237.
Князев Н.Н. Легендарный барон// Легендарный барон: неизвестные страницы Гражданской войны. М., 2004. С.68, 69.
Макеев А.С. Бог войны – барон Унгерн: воспоминания бывшего адъютанта начальника Азиатской конной дивизии// Барон Унгерн в документах и мемуарах. М., 2004. С.447.
Лаврентьев К.И. Взятие г. Урги бароном Унгерном// Барон Унгерн в документах и мемуарах. М., 2004. С.328.
Торновский М.Г. События в Монголии-Халхе в 1920-1921 годах. Военно-исторический очерк (воспоминания)// Легендарный барон: неизвестные страницы Гражданской войны. М., 2004. С.232.
Цит. по: Юзефович Л.А. Указ. соч. С.238.
Зазубрин В.Я. О том, кого уж нет (Унгерн)// Барон Унгерн в документах и мемуарах. М., 2004. С.557.
Оссендовский Ф. И люди, и звери, и боги. М., 1994. С.251.
Князев Н.Н. Указ. Соч. С.163.
Калеменева Н. Его считали возродившимся Чингисханом. Электронная публикация// www.aifne.ru
Князев Н.Н. Указ. Соч. С.157.